Будет вам помилование люди, будет,
Про меня ж, бедового, спойте вы.
АЛЕКСАНДР ИОНОВ: МОЙ ПАВЕЛ ВАСИЛЬЕВ
Будет вам помилование люди, будет,
Про меня ж, бедового, спойте вы.
Я познакомился с поэзией Павла Васильева в 1975 году. Среди многих полок книжного магазина что-то остановило взгляд на маленьком сборнике его стихотворений – наверное, фотография поэта. Потом много раз буду удивляться внимательному, открытому взгляду, смеющимся губам и скрытой энергии всего облика – таких поэтов я еще не видел!
Я вглядываюсь в мир – без страха,
Недаром в нем растут цветы.
Готовое пойти на плаху,
О кости черствые с размаху
Бьет сердце – Пленник темноты.
1
Судьба привела Павла на плаху в 27 лет – 15 июля 1937 года он был расстрелян в Лефортовской тюрьме в Москве как враг народа. Но не народ был его настоящим врагом:
Я ненавижу сговор собачий,
Торг вокруг головы певца!
Торг вокруг поэта шел все последние семь лет жизни в столице, где он нашел кров в квартире И.И.Гронского на 4-й Тверской-Ямской улице, а до этого была Сибирь, странствуя по которой с 15 лет Павел Васильев возмужал и сложился как личность, была неистребимая вера в торжество новой жизни, пришедшей в его страну:
Я уже давно и навсегда бродяга,
Но верю крепко: повернется жизнь,
И средь тайги сибирские Чикаго
До облаков поднимут этажи.
Эта жизнь, рожденная революцией, тяжело пробивала себе дорогу сквозь наносы прошлого, встречая ожесточенное сопротивление. Поэт видит окружающую жестокую действительность, но видит и свое место в ней:
Пой же, пой!
На тебя – человека –
Смотрит издали каменный гнет,
Революция!
Ты ли – от века
И голов и сердец пересчет?
И Павел Васильев становится в первые ряды тех, кто ведет этот пересчет.
2
Тема революции – центральная в творчестве П. Васильева, она сквозной нитью прошла через всю его жизнь:
Как никому, завидую тебе,
Обветрившему в песне миллионы,
Несущему в победах и в борьбе
Поэзии багровые знамена!
Жизнь, неистребимая жизнь,
Влекущая целый мир за собою…
И мы говорим: мгновение, мчись,
Как ленинская рука над толпою!
Как слово и как бессмертье его,
Которые будут пожарами пыхать,
И смерть теперь – подтвержденье того,
Что жизнь из нее – единственный выход!
В Москве он пишет целый ряд поэм: “Соляной бунт”, “Кулаки”, “Синицын и Со”, “Христолюбовские ситцы”, в которых раздумья о судьбах революции приобретают всемирный, поистине космический масштаб. Но при этом главным его героем всегда остается живой человек:
Пускай же сын мой будущий прочтет,
Что здесь, в стране машины и колхоза,
В стране войны – был птичий перелет,
В моей стране существовали грозы!
Читателям Васильева суждено было прочитать это только в 1957 году, после посмертной реабилитации поэта, когда он и его стихи были, наконец, помилованы…
3
Летом 1988 года в популярной телепередаче “До и после полуночи Дала свое последнее интервью Наталья Петровна Кончаловская – “Наталья”, с которой в далекие 30-е годы был дружен Павел Васильев, посвятивший ей несколько стихотворений. Она говорила о нем – и о резких, порой категоричных высказываниях поэта, и о великолепном чтении им своих стихов, и о том, что ее отец (известный художник П. П. Кончаловский) предупреждал ее о ненадежности этого человека для “жизни”… Но надо было видеть, сколько горькой любви было в этих предсмертных воспоминаниях!
Да, тень смерти витала над Павлом Васильевым, как витала она над всей страной. Павел знал об этом, и когда в октябрьском номере журнала “Новый мир” за 1936 год в своей последней публикации поэт обращается к Испании, легко понять, что думает он – о России:
Тебя кольцом тяжелым окружили
Деникины и Врангели твои,
Но им тебя
Не утопить в крови!
Бессмертная, в своей уверясь силе,
Испания великих битв,
Живи!
4
В одном из ранних стихотворений поэт пишет о дереве, в котором осталась остывшая пуля, сразившая расстрелянного большевика. Пуля палача, сразившая самого Павла Васильева, осталась в каждой живой душе:
Друзья, простите за все – в чем был виноват,
Я хотел бы потеплее распрощаться с вами.
Ваши руки стаями на меня летят,
Сизыми голубицами, соколами, лебедями.
Первыми, кто простил и помиловал, были его друзья. Именно они, часто рискуя жизнью, сберегли, собрали и издали рукописи поэта. Они сделали это, потому что знали: его поэзия найдет миллионы друзей, о которых мечтал Павел при жизни. Так будет, потому что его поэзия и созданный в ней мир принадлежат будущему. Так будет, потому что будущее – это революция:
Народ,
Твои напевы долги,
Их начинают чуть дыша,
В них ширина и вольность Волги,
Разбойный посвист Иртыша!
В них всюду брезжит светом алым,
В них журавлей просторный лёт,
Мечта о счастье небывалом
Их верным голосом ведет.
…Когда я бываю в Москве, то обязательно прихожу к дому, где жил Павел. Мне кажется, эти камни еще хранят его шаги. И я вслушиваюсь в их звенящую тишину, и мне хочется петь.
